Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]
Изучив карточку, Херб, наконец, решился заговорить:
— Знаешь, мы приняли в братство Хитафею. Только никому пока не говори.
— Не скажу. — Элис покачала прелестной белокурой головкой. — Значит, если я приду к вам на танцы, он сможет пригласить меня?
— Только если ты захочешь. Я даже не знаю, умеет ли он танцевать.
— Постараюсь не дрожать от ужаса. Ты уверен, что он не прибег к гипнозу, чтобы заставить тебя выдвинуть его кандидатуру?
— Перестань. Профессор Кантор назвал разговоры о якобы феноменальных гипнотических способностях озирианцев полной ерундой. Человека можно загипнотизировать только в том случае, если он восприимчив к гипнозу. Никаких загадочных лучей глаза озирианцев не испускают.
— А профессор Петерсон с этим не согласен, — возразила Элис. — Считает, что в этом что-то есть, хотя никто пока не смог объяснить природу этого явления. Смотри! Они выходят. Хита-фея выглядит просто божественно.
Определение было выбрано не совсем удачно, хотя Хитафея, подпрыгивающий с мегафоном в лапе, в окружении хорошеньких девушек, выглядел несомненно незабываемо. К тому же он был одет в оранжевый свитер с большой черной буквой «А» на груди и круглую шапочку первокурсника. Его голос, похожий на гудок локомотива, перекрывал крики толпы:
— Атлантик! Атлантик!
В конце каждого вопля Хитафея широко раскидывал лапы с длинными когтями и подпрыгивал на три метра на своих птичьих задних лапах. Реакция болельщиков возбуждала его все больше, игроки же практически на обращали внимания на его вопли, так как были заняты игрой. Хитафея вообще-то сам надеялся выступить за университет в соревнованиях по легкой атлетике, но тренер, как можно тактичнее разъяснил ему, что никто не захочет соревноваться с существом, способным прыгнуть на двенадцать метров без разбега.
В этом сезоне обе команды были в прекрасной форме, и в конце первого периода счет был 0:0. Йелец отдал пас игроку, которого, казалось, никто не прикрывал, но тут появился Джон Фитцджеральд — самый крупный футболист Атлантика — и пригвоздил соперника к земле.
— Фитцджеральд! Ра, ра, ра! Фитцджеральд! — заорал Хитафея.
Пьяный старшекурсник Йельского университета заблудился после посещения туалета и оказался на газоне перед трибунами Атлантика. Он долго бродил там спотыкаясь, пока не свалился на оркестрантов Атлантика.
Хитафея заметил, что все слишком поглощены игрой, и решил вмешаться. Он схватил студента за плечи и повернул лицом к себе. Увидев морду рептилии, йелец заверещал что-то невразумительное и попытался вырваться.
Это ему, естественно, не удалось. Ша’акфа посмотрел ему прямо в глаза, что-то прошипел и отпустил.
Йелец, вместо того чтобы убежать, сорвал с головы шляпу с голубым пером, потом снял пальто, пиджак, жилет и брюки. Прижав к груди, словно футбольный мяч, бутылку, он в одних трусах выскочил на поле.
Прежде чем смутьяна удалось увести, команда Йельского университета была оштрафована за появление на поле во время игры лишнего игрока. К счастью болельщики йельцев сидели слишком далеко и не видели встречи своего собрата с Хитафеей, иначе возникли бы серьезные беспорядки. Потом, догадавшись, что кто-то сыграл с ними злую шутку, они пришли в негодование, но было поздно. Игра закончилась 1: 2 в пользу Атлантика.
После игры Хитафея направился к своему почтовому ящику в административном корпусе. Вокруг топились возбужденные первокурсники, которым не терпелось поскорее узнать результаты голосования о принятии в различные братства. Все они почтительно расступились, услышав, как Хитафея мягко прошипел:
— Прошу прощения.
Взяв из ящика три маленьких белых конверта, Хитафея побежал в свою комнату в общежитии первокурсников. Там он застал своего товарища по комнате Фрэнка Ходиака. Тот рассматривал содержимое своего единственного конверта. Хитафея сел на кровать, свернув хвост, и вскрыл острым, как нож, когтем конверты.
— Фрэнк! — закричал он. — Меня приняли!
— Послушай, — ответил Фрэнк. — Что с тобой? Залил слюной вес ковер. Ты не заболел?
— Нет, я плачу.
— Что?
— Да, так плачут Ша’акфы.
— И почему же ты плачешь?
— От счастья, Не могу сдержать чувств.
— Прошу тебя, ради Бога, иди плачь над раковиной. Я смотрю, у тебя три конверта. Какое братство выберешь?
— «Йота-Гамма-Омикрон».
— Почему? Другие престижнее.
— Не имеет значения. Причины моего выбора лежат в сфере чувств.
— Только не говори мне, что такая хладнокровная рептилия, как ты, способна что-то чувствовать.
— Конечно. Все Ша’акфы чрезвычайно сентиментальны. Просто наши чувства не прочесть по нашим лицам.
— Ну ладно, — продолжал настаивать Фрэнк, — что же это за причины?
— Во-первых, — Хитафея начал загибать когтистые пальцы, — из-за Херба Ленджила. Он первый во всем городке стал относиться ко мне как к приятелю. Во-вторых, великий де Камара был членом этого общества, когда учился в Атлантике много лет назад.
— Кто такой Камара?
— Ты не знаешь? Господи, некоторые земляне считают себя образованными, а сами совершенно не знают собственной истории. Он был одним из великих пионеров космоса, основателем «Виагенс Интерпланетариас», первым землянином, ступившим на Озирис.
— И он был членом братства?
— Да. Именно де Камара привез с Озириса на Землю вставные зубы нашего Главного Инспектора Фицекаскха и передал их Атлантику, когда ему присвоили почетную степень. Перед сегодняшней игрой я зашел в музей и посмотрел на эти зубы. Я почувствовал чувственную близость с ними, близость с сеньором де Камара, хотя некоторые жители нашей планеты до сих пор считают, что он украл эти зубы.
На первом собрании кандидатов в братство Хитафея скромно сидел в кругу остальных соискателей, смотревших на него с некоторым отвращением и страхом. Объяснив обязанности потенциальных членов общества, Фитцджеральд и два других брата решили устроить себе несколько садистское развлечение. Они принесли пару деревянных лопаток, размером с ракетку для настольного тенниса, но значительно тяжелее и начали задавать кандидатам бессмысленные вопросы. Не ответивших на вопрос бойко били за невежество, ответивших на вопрос — за то, что они — первокурсники.
Время от времени Хитафея спрашивал:
— А меня кто-нибудь будет бить?
— А ты, Чудище, этого хочешь? — ответил вопросом на вопрос Фитцджеральд.
— Конечно! Это же часть испытаний. У меня сердце разорвется, если меня не отшлепают вместе с другими.
Братья озадаченно переглянулись. Брат Браун указал на длинный хвост Хитафеи:
